25.05.2007 - Эдуард Годик: Как спасти российскую науку

Кто прав - чиновники или ученые?

 Запущенный в 90-е годы необратимый процесс дележа «народного хозяйства» вплотную подступил к последнему оставшемуся от социализма крупному блоку – Российской академии наук (РАН).  Министерство образования и науки упрекает РАН в неумении управлять наукой и предлагает помочь «Наблюдательным советом». Руководство РАН отвергает этот «Совет» и обвиняет чиновников в том, что они губят науку. При этом один из уважаемых руководящих академиков приводит в качестве положительного такой пример управления научным хозяйством: вот, мол, один из ведущих физических институтов страны  - ФИАН - прирабатывает деньги, сдавая в аренду свою столовую (интервью с академиком Г.А. Месяцем: «Науку губит чиновничья тупость», АиФ, выпуск 12(1377) от 21 марта 2007). Очевидно, что такой аргумент только на руку чиновникам...

К сожалению, нужно признать, что наука в России действительно гибнет, но дело тут не в чиновниках. В том первозданном, сохранившемся от социализма, виде она  не нужна  современному российскому обществу и государству. В период своего расцвета при социализме наука была одним из краеугольных камней, на которых держался СССР. Она обеспечивала главное   -  обороноспособность страны. Сейчас, когда вся советская экономическая инфраструктура (Госплан, ВПК с входившими в него оборонными ведомствами - МОП, МЭП, МРП и др.) до основания порушены, «здание науки» стоит  «во чистом поле» и  привлекает нездоровое внимание разнообразных «деловых» людей только своей недвижимостью... Если руководство Академии будет играть в «их  игры», то скоро лишится и этой последней ценности.

Как же быть? Попросту говоря, где взять деньги? Весь имеющийся у Академии наук опыт учит: надо ПРОСИТЬ у государства. При социализме в период незатухающей холодной войны вопрос, зачем государству содержать самую большую в мире научную инфраструктуру, не возникал: как уже говорилось, Академия наук была ядром оборонного комплекса СССР.  Но даже в это благодатное для науки время один из руководителей Академии Лев Андреевич  Арцимович с самокритичным юмором аттестовал академическую науку «как способ удовлетворения собственного любопытства за казенный счет»... Теперь это совсем не смешно, такой подход может погубить науку.

Принято утверждать, что без науки «мозги нации протухнут»... Так-то оно так, но для того, чтобы сохранить мозги,  не нужна наука в таких огромных масштабах.

Когда здания дороже научных разработок.
 

Cамое время вспомнить, что вся современная технологическая цивилизация основана на достижениях науки. Это многие триллионы долларов. Будучи полностью нацелена на строительство социализма в отдельно взятой стране, наука в СССР практически не имела прямого выхода на мировой рынок, хотя тоже  внесла в него заметный вклад. К сожалению, это делалось не «по-хозяйски» - не в  виде запатентованных инновационных продуктов, - а через престижные научные публикации, которые стимулировали  развитие  технологии (к сожалению, преимущественно - в передовых капиталистических странах...) Социализм, особенно в отдельно взятой стране, явно проигрывал капиталистическому миру в экономической восприимчивости к инновациям. В результате с этого огромного наукоёмкого рынка СССР почти ничего не получил и, что хуже, не накопил опыта мирового «внедрения» ... 

Два близких мне ярких примера такого нерачительного использования ярких научных достижений: гетеропереходы академика Алфёрова и акустоэлектроника академика Гуляева. Оба выдающихся научных направления породили мультимиллиардные мировые рынки, но ни авторы, ни их институты, ни страна не получили от этого сколько-нибудь заметной доли. Жоресу Ивановичу Алферову хоть Нобелевскую премию присудили в качестве «отступного»...

Важно понять, что  достойную цену за настоящую науку можно получить только на мировом рынке хайтека, который в сотни (!) раз больше современного российского (которого сейчас практически нет).  Вот почему возникла эта смертельно опасная для науки ситуация, когда рыночная стоимость зданий РАН стала много больше, чем цена  их научной «начинки»...

Что же делать?
 

Вместо сдачи «столовой в аренду» давно нужно было организовать на «лишних» институтских площадях технологический инкубатор для вывода на мировой рынок инновационных разработок ФИАНа и других научных учреждений. Здесь могут разместиться 20 - 30 фирм, которые, кроме аренды помещения, будут арендовать и необходимое оборудование, заказывать в институте конкретные целевые исследования для поддержки опытно-конструкторских работ, использовать научных сотрудников в качестве консультантов, и обрести другие преимущества, которые даст размещение в институте мирового уровня. В том же ФИАНе вполне реально отобрать для начала десяток перспективных проектов (лазеры, сенсоры, микроисточники питания, микроволновая техника и др.).  Сейчас  это все проекты начального (в прикладном смысле) уровня, но - с потенциальным обьёмом мирового рынка в сотни миллионов долларов каждый. 

В современной ситуации только развитая инфраструктура инновационных фирм, продвигающих на мировой рынок научные разработки РАН, может сделать науку снова востребованной государством и дать реальный импульс возрождению высокотехнологичной промышленности в России.

При этом хочу подчеркнуть: инновации - не самоцель, которая должна подменить  науку, но без четкой нацеленности науки на них действительно существует  реальная опасность превращения РАН в «сеть кафе и ресторанов».

Как же реально это сделать?
 

Это самое сложное: нужно внедриться в сильно конкурентный  капиталистический рынок, не только не имея такого опыта, но, наоборот, обладая устойчивыми социалистическими иллюзиями и предубеждениями.

Руководство РАН точно не знает -  КАК это сделать: представленные в нём выдающиеся  советские учёные весьма далеки от всего этого. Министерство образования и науки тоже не может знать подобных вещей. Настоящий капитализм – дело «штучное», индивидуально предпринимательское и сверху в принципе не управляется.  Максимум, что можно и необходимо сделать сверху – это принять благоприятные для инновационного предпринимательства законы,  создать условия, облегчающие прорыв (внедрение) российских инноваций на мировой рынок и не мешать предпринимателям. 

Сейчас же вся ситуация с инновационным предпринимательством типично социалистическая:   говорится много правильных слов   -  «хайтек-рынок», «инновационные инкубаторы», «технопарки», «инвестиционные фонды» и т.д.), но в реальности мало что делают. То, что в России понимают сегодня под рынком, - меньше процента от мирового и, главное, это рынок «низкопробный»  (при этом, правда,  легкодоступный). Ориентация на него звучит патриотично, а реально обрекает науку на деградацию.  Инкубаторы и технопарки не в состоянии сегодня соревноваться со  «столовой» даже при аренде помещений РАН. Инвесторы в России сейчас в подавляющем большинстве случаев ориентируются на краткосрочные вложения и, естественно,  для них инновационные проекты, особенно начального уровня, - последние в очереди. А, главное, вместо того, чтобы создавать благоприятные условия, делается все для того, чтобы затруднить  жизнь  инновационному предпринимательству:  созданная в экономике  «вертикальная квазисоциалистическая система» на всех уровнях  осаживает предпринимателя («знай своё место!»)  и подстригает его («делиться надо!»).     

Представьте, что стало бы с российской «нефте-газовой гордостью», если бы её сориентировать только на внутренний российский рынок. То есть урезать обьём рынка в сотни раз (!) и зарегулировать частную инициативу. Между тем интеллектуальный продукт,  несомненно, предпочтительнее для экспорта: ведь, продавая природные ресурсы, мы истощаем их запас, а продавая продукт интеллектуальный, ещё больше развиваем потенциал его воспроизводства (стимулируем те самые мозги нации). Однако в нынешней  российской реальности всё  наоборот: стремление коммерциализировать на мировом рынке интеллектуальный продукт воспринимается подозрительно, а для продажи истощающихся природных ресурсов  - «зелёная улица».

Выход российских инновационных фирм на мировой рынок практически невозможен без тесного партнёрства с лидерами этого рынка - зарубежными капиталистами, в первую очередь, опытными менеджерами. Вовлечь их в сотрудничество  очень не просто, так как российские инновационные проекты, как правило, находятся на раннем уровне развития, - на уровне научно-исследовательских разработок, -  когда риск инвестирования максимален. Кроме того, зарубежных партнёров пугает абсолютная непредсказуемость российской стороны.

В этой ситуации нужно активно анализировать и использовать реальный опыт российских ученых по внедрению своих разработок на мировом рынке. К сожалению, пока успешных примеров немного.  Наиболее яркий - это деятельность выходца из Института радиотехники и электроники  РАН физика Валентина Гапонцева, который  на основе своей науки  «раскрутил» одну из ведущих мировых фирм в области индустриальных волоконных лазеров (кстати, близкой по тематике ФИАНу) с годовым оборотом около 150 миллионов долларов. К сожалению, это редкий случай, когда хороший физик оказался и выдающимся менеджером, который умудрился вырваться на простор мирового рынка прежде, чем ему успели «подрезать крылья». 

Хорошие физики в РАН пока ещё остались (от социализма), так что источник  интеллектуальных продуктов не иссяк. А вот «подрезание крыльев»  только крепчает. Необходимого законодательства по интеллектуальной собственности и благоприятных условий для инновационного предпринимательства в России до сих пор нет. Правда, сейчас государство сделало конкретный шаг в этом направлении, создав Российскую венчурную компанию, и выделило заметные деньги для стимуляции венчурного инвестирования. Что получится из этого в результате, пока неясно... Во всяком случае, шаг «хотели как лучше» со стороны государства сделан. Чтобы не «получилось, как всегда», абсолютно необходимо самое активное участие в этой инновационной инициативе руководства РАН и Министерства образования и науки. Но пока что  оба ответственных за науку ведомства заняты «внутренними разборками».

Годик Эдуард .