Среди многочисленных
погребений энеолита - раннего бронзового века Украины
захоронения в каменных гробницах занимают особое место.
Более столетия эти яркие комплексы привлекают внимание
исследователей, им неоднократно посвящались отдельные
публикации. Однако целый ряд проблем, включающих вопросы
происхождения данной традиции, хронологии захоронений
в каменных гробницах, интерпретации изображений на стенах,
также как и определение места погребенных в социальной
структуре древних обществ, и по сей день остаются дискуссионными.
Но наиболее важной оказалась проблема их культурной
принадлежности.
Первый шаг
для решения последней сделал в 1961-1966 годах А.А.
Щепинский. Он объединил погребения в каменных и деревянных
гробницах Крыма в отдельную культуру, назвав ее по одному
из наиболее ярких памятников - кеми-обинской. Основными
признаками новой культуры стали: тип погребального сооружения
- деревянные или каменные ящики; наличие каменных конструкций
(кромлехов вокруг могил и массивных сооружений в виде
купола или усеченного конуса над погребениями); роспись
на внутренних стенках каменных и деревянных ящиков;
наличие подсыпки на дне могилы из гальки, толченого
известняка, морских раковин и т. д.; применение глиняного
раствора при сооружении ящиков и замазывания щелей между
плитами; наличие тонкостенной керамики, часто с лощеной
или хорошо заглаженной поверхностью. Орнамент на сосудах
отсутствует или представляет собой линейно-геометрический
рисунок (Щепинский, 1966. С. 19). Автор предполагал,
что кеми-обинская культура возникает на местной неолитической
основе, и не исключал, что в дальнейшем она окажется
"локальным вариантом более широкой культурно-исторической
общности юга европейской части СССР" (Щепинский,
1966. С.19-20).
Уже в 1975
году в диссертационном исследовании А.А. Щепинский говорит
о выделении "особой кеми-обинской культурно-исторической
области", намечая в ее пределах несколько локальных
вариантов, среди которых, в первую очередь, крымский
(Щепинский, 1975. С.8-9). По сравнению с предыдущими
работами, в списке признаков крымского варианта кеми-обинской
культуры появляются и новые характеристики: наличие
антропоморфных и других стел, реже менгиров, которые
устанавливались на курганах, в крепидах вокруг них,
около могил, в святилищах и т. д.; кремневые орудия
микролитического облика в сочетании с Двусторонне обработанными
наконечниками стрел, дротиков, вкладышами серпов и т.д.,
а также каменные шлифованные топоры бородинского облика
на развитом этапе; медные или медно-мышьяковистые изделия
- шилья, ножи, наконечники копий, значительно реже -
браслеты, подвески, двурогие вилки, топоры, тесла, долота
(Щепинский, 1975. С.9). Уточнения коснулись и обряда
погребения - "погребенных укладывали в могиле на
спине, с подогнутыми в коленях ногами, изредка - в вытянутом
положении" (Щепинский, 1975. С. 10). Однако, С.
26. после такой, достаточно подробной характеристики
А.А. Щепинский делает оговорку, замечая, что "не
все эти признаки обязательны для каждого памятника"(?)
(Щепинский, 1975. С.9-10).
Первоначально
автор оперировал материалами "90 разнообразных
памятников кеми-обинской культуры", среди которых
насчитывалось около 60 погребений (Щепинский, 1966.
С.16). Позднее А.А. Щепинский пишет о 170 кеми-обинских
захоронениях, из которых 20 имеют изображения на внутренних
стенах гробниц (Щепинский, 1971. С.258, 259). Сюда же
включались данные о почти ста погребениях, открытых
А.М. Лесковым на Керченском полуострове. Однако ничего
подобного в указанной А.А. Щепинским работе А.М. Лескова
не обнаруживается (Щепинський, 1971. С.258; Лесков,
1967. С.30-35).
В работе 1975
г. автором были уточнены и хронологические рамки крымского
варианта. Предполагалось, что кеми-обинская культура
формируется на местной северопричерноморской
(курсив наш - Д.Т.) неолитической основе на рубеже IV
и III тыс. до н.э., а ее наибольший расцвет наблюдается
около середины - второй половины III тыс. до н.э. (Щепинский,
1975. С.19). В целом, "энеолитический (т.е. без
учета раннебронзового - Д.Т.) период кеми-обинской культуры,
охватывает время от рубежа IV и III до конца III тыс.
до н.э. (Щепинский, 1975. С.20).
В 1985 году
исследователь в пределах кеми-обинской культуры намечает
также приазовский и северопричерноморский варианты и
предполагает существование особого ингуло-днестровского
варианта. Касаясь хронологии, автор в данной работе
определяет в основном верхнюю границу культуры, утверждая,
что заключительная ее фаза относится к XVII в. до н.э.
(Щепинский, 1985. С.ЗЗ2-333, 336). Таким образом, по
мнению А.А. Щепинского, время бытования кеми-обинской
культуры определяется рубежом IV-III тыс. до н.э.-XVII
в. до н.э., т.е. без малого 1300-1400 лет.
Подводя итог
работам А.А. Щепинского, мы вынуждены признать, что
один из предложенных автором признаков (исключая разве
что находки микролитических кремневых орудий) не является
присущим только кеми-обинской культуре. Критический
анализ этих характеристик вполне заслуживает отдельной
работы с привлечением тех памятников, которыми оперировал
сам исследователь. Здесь нельзя не упомянуть о сложившейся
сегодня ситуации с катастрофической недоступностью последних,
на чем неоднократно акцентировал внимание ГН. Тощев
(Колтухов, Тощев, 1998. С.159,160; Тощев, 1999. С.38-42;
Колотухин, Тощев, 2000. С.216, 217). Мы, безусловно,
согласны с мнением этого исследователя о необходимости
изучения значительных по объему материалов, погребенных
в архивных и домашних (!) отчетах [1999. С.40].
А.А. Щепинский,
предлагая выделение кеми-обинской культуры, был не одинок.
Так, например, у А.М Лескова находим ссылку на неопубликованную
работу П.Н. Шульца, посвященную объединению этих памятников
в культуру деревянных и каменных ящиков (Лесков, 1965.
С. 145).
Идея А.А. Щепинского
о значительной территории распространения Кеми-обинских
памятников, была поддержана Д.Я. Телегиным (1971. С.17),
который считал нижнемихайловскую группу памятников северопричерноморским
С. 27. вариантом
кеми-обинской культуры. Следует отметить, что памятниками
нижнемихайловского типа исследователь считал практически
все (!) погребения в каменных ящиках. Здесь же Д.Я.
Телегин (1971. С.14) упоминает гробницы, сложенные из
тщательно отесанных и подогнанных плит, и говорит о
такой же конструкции в погребении №7 Осокоровского могильника.
Последний вывод исследователя выглядит странным, так
как, согласно автору раскопок В.Д. Рыбаловой (1960.
С.9. Рис 8), могильная яма погребения №7 была прослежена
на 15-20 см ниже камней.
В последствии,
Д.Я. Телегин (1987. С.26,27) отнес к "культурному
кругу" памятников Нижней Михайловки - Кеми-Обы
"вытянутые" энеолитические погребения не признаваемой
им тогда постмариупольской культуры, а территорию распространения
"нижнемихайловско-кемиобинских вытянутых погребений
"ограничил правобережьем и нижним течением Днепра.
Рассматривая
вопросы хронологии и периодизации, исследователь писал
об исчезновении памятников нижнемихайловского типа,
а вместе с ними и каменных ящиков, с появлением степных
племен ямной культуры (Телегін, 1971. С. 15). Такое
положение вызывает недоумение, тем более что, судя по
содержанию работы, исследователю были известны материалы
раскопок О.Г. Шапошниковой у с. Старогорожено на р.
Ингуле. Тем не менее, недавняя работа Д.Я. Телегина
показывает, что автор и сегодня остается на своей позиции,
утверждая, что "где-то в середине III тыс. до н.э."
произошла коренная смена племен кеми-обинской на племена
ямной культуры" (Телегін, Потіхіна, 1998. С.ЗЗ).
Критика позиции
А.А. Щепинского началась уже в 1960-е годы работой А.
Хейслера (1964. S.70-75), который, рассмотрев погребения
в каменных гробницах Крыма, пришел к выводу о недопустимости
их анализа вне материалов ямной и катакомбной культур.
Не согласился
с выделением новой культуры и А.М. Лесков (1965. С.
145; 1967. С.32), считая, что погребения с каменными
конструкциями Крыма являются "...локальным вариантом
единой дольменной культуры, охватившей огромную причерноморскую
область от Абхазии до Крыма и оказавшей определенное
влияние на степные культуры Украины в эпоху раннего
металла...". Данную точку зрения исследователь
отстаивал и в дальнейшем, говоря об ощутимом кавказском
влиянии в Крыму и в степях, примыкающих к Черному морю
(Лесков А.М., 1967а. С.8). Здесь же следует отметить,
что описание керамики из ямных погребений Херсонщины
практически совпадает с характеристиками кеми-обинских
сосудов, по А.А. Щепинскому.
К материалам
мегалитических погребений юга Восточной Европы неоднократно
обращалась и М. Гимбутас. Первоначально, рассматривая
памятники энеолита Северного Кавказа, исследовательница
указывала на наличие погребений в каменных цистах, зачастую
расписанных разными цветами, и в Крыму. При этом отмечалось,
что "культура, которую они представляют, практически
неизвестна" (Gimbutas M. 1956. Р.56,57). Позднее,
М. Гимбутас была сформулирована концепция о трех волнах
"курганных народов", накатившихся в энеолите
- раннем бронзовом веке на "Старую Европу".
Интерес для нашего исследования представляет вторая
"волна", хронологические рамки которой определяются
в С. 28. пределах
3400-3200 до н.э. (по калиброванным С14 датам) (Gimbutas
M. 1979;1980). Ее основу составили племена, оставившие
поселения типа нижнего слоя Михайловки, каменные гробницы
Кавказа и Крыма. Последние и были объединены в единую
"майкопскую культуру Северного Причерноморья"
(1997. Р.272). Кс видим, данная точка зрения в определенной
степени перекликается и с рассмотренным выше мнением
А.М. Лескова.
Со второй волной
распространения курганных племен (нижнемихайловской
фазы северопричерноморской майкопской культуры) М. Гимбутас
(1997. Р.261) связывает дезинтеграцию Триполья-Кукутени
и возникновение комплекса Усатово - Городск - Фолтешти
I, со смешанными курганными и трипольскими традициями,
а также дальнейшую "курганизацию" значительной
территории "в бассейнах Дуная и Марицы (формирование
комплексов Эзеро, Баден) и на Северо- Европейской равнине
(формирование комплекса КША)".
Несколько отличную,
и, в определенной степени, более осторожную, позицию
заняла О.Г. Шапошникова (1971. С.250), считающая, что
"памятники типа Нижней Михайловки и Кеми-Обы возникают
и развиваются под влиянием северокавказских энеолитических
культур, с которыми они, очевидно, составляют единую
этнокультурную область". Исследовательница предположила
и некоторое участие нижнемихайловских племен в формировании
усатовского комплекса (Шапошникова О.Г, 1971. С.257).
В дальнейшем
О.Г. Шапошникова выделила в памятниках нижнемихайловского
типа два этапа, для каждого из которых был характерен
обряд погребения в каменных ящиках. Основываясь на данных
относительной хронологии памятников, О.Г. Шапошникова
близость нижнемихайловских и майкопских памятников объясняла
"наличием общего компонента, принявшего участие
в формировании обеих культур". А памятники типа
нижнего слоя Михайловки, в свою очерет являлись одним
из компонентов в сложении кеми-обинской культуры (Шапошникова
О.Г, 1985. С.330).
В последствии,
О.Г. Шапошниковой (1987) была предложена характеристика
памятников кеми-обинской культуры Северного Причерноморья,
которая включала большие по размерам насыпи, иногда
имеющие "форму срезанного конуса или же с вершиной
в форме куполовидного сооружения из камня", широкое
распространение каменных ящиков с геометрической росписью
стен, как одной из наиболее ярких черт погребального
обряда культуры (Шапошникова O.Г. 1987. С.15). В завершение
был поставлен несомненно важный и актуальный вопрос
о "взаимоотношении кеми-обинской культуры с ямной,
учитывая сходство погребального инвентаря, близкий тип
керамики, наличие антропоморфных стел и синхронность
существования на одной территории (Шапошникова O.Г.
1987. С.15).
Не исключено,
что толчком к подобной постановке вопроса стали работы
Ю.А. Шилова, предполагавшего пришлый характер населения,
оставившего погребения в каменных ящиках Нижнего Поднепровья
(Шилов Ю.А., 1982. С. 107). Автором утверждалась синхронность
и сосуществование (от раннеямного вплоть до котакомбного
времени) ямной и кеми-обинской культур, а также памятников,
выделенного им старосельского типа (Шилов Ю.А., 1982.
С.110, 107; 1982а. С. 29.
С. 10-13). Как кеми-обинские, так и старосельские памятники,
Ю.А. Шилов (1982. С 105,107,115) рассматривает как варианты
азово-черноморской линии развития степного энеолита,
однако замечает, что их материальная культура не обнаруживает
никаких взаимовлияний. Отметим, что, и диссертационная
работа (Ю.А. Шилова не добавила ясности в его концепцию.
А.Л. Нечитайло
(1988. С.20) погребения в каменных ящиках и срубах с
северокавказским (подчеркнуто нами -
Д.Т.) набором инвентаря первоначально связывала с проникновением
отдельных групп кавказского населения. В дальнейшем,
она рассматривает обряд этих захоронений в комплексе,
и выделяет кавказские - возведение курганообразной наброски
над могилой, и кеми-обинские - роспись стен краской,
его черты (Нечитайло А.Л. 1991. С.46). Сходство погребальных
сооружений предлагается считать показателем контактов
носителей степных и кавказских культур (Нечитайло А.Л.
1991. С.46).
Несколько отличается
точка зрения исследовательницы относительно каменных
ящиков с росписью Северного Причерноморья. Опираясь
на мнение О.Г. Шапошниковой о возникновении последних
у степных племен еще в энеолите, А.Л. Нечитайло (1991.
С.58) делает вывод об их дальнейшем распространении
через Крым и Таманский полуостров до Кубани и предгорий
Кавказа.
О близости
погребального обряда Новосвободной, усатовской и кеми-обинской
культур писал также и В.А. Сафронов (1989. С.217), утверждавший,
что "все три группы памятников не имеют местных
корней и должны рассматриваться пришлыми". Однако,
исследователь связывает появление каменных ящиков на
Северном Кавказе, а, следовательно, и в степной Украине,
с инфильтрацией групп носителей КША (Сафронов В.А.,
1989. С.234).
Между тем,
на фоне жесткой критики источников по энеолиту-ранней
бронзе Северного Кавказа, удивляет недифференцированный
подход автора к скорченному на спине и на боку, в т.ч.
в позе адорации, обряду ингумации, также включенному
исследователем в число характеристик, объединяющих новосвободненскую,
усатовскую и кеми-обинскую культурные группы, помимо
каменных конструкций и "скорченного трупоположения"
в столь широком понимании термина. (Сафронов В.А., 1989.
С.224). Также вызывает большие сомнения утверждение
В.А. Сафронова (1989. С. 231) о характерном для усатовских
племен обычае замазывать щели каменного ящика глиной,
так как, несмотря на широкое использование камня, усаговские
захоронения в каменных гробницах единичны и не всегда
бесспорно интерпретированы.
Наконец, рассматривая
вопросы хронологии памятников кеми-обинской культуры,
В.А. Сафронов обратил внимание на неубедительное растягивание
во времени А.А. Щепинским кеми-обинской культуры, равно
как и А.М. Лесковым -дольменной этнокультурной области.
По мнению исследователя, подобная ошибка связана с
отсутствием четких, критериев в выявлении культуры Кеми-Обы
(курсив наш - Д.Т.) (Сафронов В.А., 1989. С.229).
В свою очередь,
В.А. Сафронов (1989. С.236) определяя нижнюю дату Кеми-Обы,
указывает на синхронность погребения у с. Долинка с
дольменами Новосвободной, отнеся эти комплексы к "наиболее
древним из всех остальных памятников этих двух культур".
Такое утверждение автора также вызывает сомнение. С.
30. В частности, В.А. Трифонов (1991. С.29)
пишет о появлении мегалитичности, как признака новой
новосвободненской традиции на втором этапе майкопской
культуры и в западном ее ареале. Согласно периодизации
майкопской культуры, предложенной А.Д. Резепкиным (1989.
С.4,5,12) для памятников Северо-Западного Кавказа, каменные
гробницы (типы 4, 5) также появляются достаточно поздно
- на третьем и четвертом этапах развития.
А.Д. Резепкину
принадлежит также идея объединения в единый блок энеолитических
культур с чернолощеной керамикой, для которых характерно
наличие чернолощеной, обычно неорнаментированной, керамики
- амфор, кубков, мисок, присутствие мегалитических конструкций
- кромлехов, крепид, закладов, гробниц, ящиков, панцирей,
широтная ориентация скорченных на боку в позе адорации
погребенных и нерегулярное использование охры. Исходным
субстратом очерченного блока культур автор предложил
считать КВК, в частности баальбергскую группу (Резепкин
А.Д., 1987. С.26; 1989. С. 19,20; 1991. С.196). С Центральной
Европой А.Д. Резепкин (1987. С.ЗО) связывает и возникновение
обычая нанесения изображений на плиты мегалитических
конструкций.
К данному блоку
исследователь отнес, помимо КВК и Новосвободной, памятники
"нижнемихайловского облика", нижнедонские
погребения VI типа, по В.Я. Кияшко, "ряд могил
койсугского могильника" и второй вариант 8 типа
пoгребений Прикубанья по В.А. Трифонову (Резепкин А.Д.,
1987. С.29).
В целом, точка
зрения А.Д. Резепкина была подтверждена В.А. Дергачевым
и И.В. Манзурой. Исследователи указали на существование
в этот период в степи серии погребальных комплексов
с чернолощеной керамикой и костяными крюковидными подвесками,
позволяющих связать в одну синхронистическую цепь памятники
Северного Кавказа и Карпато-Поднестровья и далее с районами
Центральной Европы (1991. С.57).
Речь идет о
захоронениях животиловского, по И.Ф. Ковалевой (1978;
1991), или животиловско-волчанского, по Ю.Я. Рассамакину
(1994; 1996), типа, часть из которых также была произведена
в каменных ящиках. Исследователями отмечается четкое
стратиграфическое положение этих погребений в курганах
-следование за всеми другими типами энеолитических захоронений
и предшествование ямным. Сказанное не позволяет согласиться
с гипотезой АД. Резепкина (1991. С.196) о возникновении
традиции возведения курганов в южнорусских степях с
появлением носителей культур с чернолощеной керамикой.
Вопросы классификации
погребального обряда энеолитических памятников Степного
Причерноморья были рассмотрены в ряде работ Ю.Я. Рассамакина
(1993; 1994; 1999). Исследователем выделялось от четырех
до пяти групп захоронений, а также их варианты, в полной
мере раскрывающие отличия в обряде и инвентаре. Предложенная
классификация неоднократно усовершенствовалась что свидетельствует
о ее достаточной апробации.
Показательным
и, безусловно, важным, на наш взгляд, является тот факт,
что в каменных гробницах производились захоронения,
представляющие все четыре определяемые Ю.Я. Рассамакиным
(1999. Р.72-73. Rg.3.4;3.5), погребальные традиции,
то есть, следуя дальнейшим реконструкциям автора, они
принадлежат С. 31.
к разным археологическим культурам (нижнемихайловской,
квитянской, или постмариупольской по И.Ф. Ковалевой,
памятникам животиловского типа).
Здесь же следует
сказать о некоторых погребениях Северо-Западного Причерноморья,
относимых исследователями к усатовским комплексам. (Дергачев,
Манзура, 1991а. С. 53, 86. Рис.56.2). В целом, подобная
ситуация не выглядит необычной на пестром фоне энеолитических
культурных групп Северного Причерноморья.
Ю.Я. Рассамакин
(1997. С.300) указывает на различные факторы формирования
нижнемихайловских и кеми-обинских племен. Вслед за О.Г.
Шапошниковой, исследователь считает кавказские импульсы
основополагающими при возникновении последних. По его
мнению, из горных и предгорных районов кеми-обинское
население расселяется в Степной Крым и Днепро-Бугское
междуречье, где и входит в контакт с племенами ямной
культуры. В вопросе взаимодействия ямного и кеми-обинского
населения Ю.Я. Рассамакин (1997. С.301) целиком и полностью
согласен с позицией А. А. Щепинского. Соглашаясь с предшественниками,
исследователь полагает, что ямные и кеми-обинские памятники
"... повторяют разделение населения энеолита на
две группы, которые имели две линии развития" (Рассамакин,
1997. С.301).
В последние
годы серия захоронений в каменных гробницах была открыта
в курганах Северо-Западного Причерноморья. Анализ работ,
в которых рассматривались вопросы их культурной принадлежности,
выполнен в одной из работ Л.В. Субботина (1995. С.193-197),
что позволяет нам лишь кратко остановиться на ее основных
положениях. Автор отмечает эволюцию, с течением времени,
взглядов исследователей на данную проблему. Если вначале
орнаментированные конструкции воспринимались как свидетельство
продвижения в Северо-Западное Причерноморье племен кеми-обинской
культуры (Субботин, Черняков, Ядвичук, 1976. С.195-197),
то в дальнейшем, гробницы у с. Старые Беляры (Петренко,
1991. С.84, 85, 90) и с. Велико-Зиминово (Петренко,
Тощев, 1990. С.83-85) определялись как сооружения кеми-обинского
типа, что, по мнению Л.В. Субботина (1995. С.196), является
наиболее правомерным. Исследователь приходит к выводу
о таких каменных гробницах, как "... разновидности
местного ямного погребального обряда, которая, вероятно,
возникла под влиянием КША и культурного проявления типа
Кеми-Обы". Причем, Л.В. Субботин (1995. С.196)
считает, что "орнаментированные гробницы могли
появиться в ямной среде.... лишь исключительно под влиянием
последнего (Кеми-Обы - Д.Т.)". Как результат контактов
населения ямной культуры с "иными общностями, "
предлагает считать каменные гробницы междуречья Прута
и Днестра В.А. Дергачев (1999. С.206, 207).
Однако на проблему
культурной принадлежности погребений в каменных ящиках
степной зоны Украины существует и принципиально иная
точка зрения. Анализ курганной стратиграфии, признаков
погребального обряда, а также керамики позволил В.В.
Генингу (1987. С.37, 38) поставить вопрос о неправомерности
выделения особой кеми-обинской культуры. По мнению исследователя,
захоронения в каменных ящиках следует рассматривать
как погребения людей высокого социального ранга ямного
общества".
С.
32. О высоком социальном статусе человека,
погребенного в гробнице, исследованной при раскопках
культового комплекса в кургане у с. Широкое, писали
И.Ф. Ковалева (1988. С.30-31). Такого же мнения придерживаются
А.В. Андросов и А.А. Мельник (1991. С.41) относительно
раскопанных гробниц у сел Моисеевка и Андрусовка. К
подобной интерпретации данных памятников склоняется
и С.В. Иванова (2000. С.12).
Но и эта точка
зрения не является неуязвимой, так как без ответа остается
вопрос о происхождении в обряде ямных племен обычая
сооружения каменных гробниц, как формы погребальной
конструкции.
Итак, мы наблюдаем
довольно противоречивую картину в определении места
погребений в каменных гробницах в системе восточноевропейских
древностей. На сегодняшний день остаются открытыми вопросы
об автохтонном или миграционном характере их происхождения
(в последнем случае среди исследователей отсутствует
единое мнение по поводу исходного пункта, и, соответственно
направления миграции). В тех случаях, когда ставится
вопрос о существовании этнокультурных общностей или
блоков культур, не до конца ясным остается проблема
соотношения во времени составляющих их образований.
Таким образом,
мы вынуждены констатировать малоутешительный факт, что
несмотря на более чем столетнюю историю изучения, вопрос
о культурной принадлежности погребений в каменных гробницах
степной зоны Украины и Восточной Европы в целом остается
весьма далеким от своего окончательного решения.
