Потапов В.В. Памятники финала поздней бронзы степного Подонья: Проблемы культурной атрибутации // ЧТЕНИЯ посвященные 100-летию деятельности в Государственном Историческом музее В.А. Городцова: Тезисы конференции. - М., 2003. - Ч.1. - С. 160 - 163.

           Погребальные и поселенческие памятники конца эпохи поздней бронзы Нижнего Дона были выделены вначале Э.С. Шарафутдиновой (Шарафутдинова, 1980; 1985; 1991). Позднее их реестр был расширен (Потапов, 1993; 1997; 1998; 2000; Прокофьев, Потапов, 2000). Некоторые из них относятся к кобяковской культуре, локализованной на правобережье низовьев Дона и объединявшей вначале четыре поселения (Шарафутдинова, 1980). Сейчас она дополнена погребальными памятниками, включающими 27 погребений, исследованных на грунтовом некрополе Кобякова городища (Ларенок, Потапов, 2001), и три захоронения, впущенных в курган у с. Хапры (Потапов, 1993). Культурная атрибуция остальных памятников финала эпохи поздней бронзы Нижнего Дона (ФПБ НД) (около 30 погребений и 5 поселений) не столь однозначна. По мнению ряда исследователей, население степного Подонья ХII-Х вв. до н. э. являлось носителями срубной культуры на заключительном этапе ее существования. В.В. Отрощенко высказался за принадлежность памятников этого времени к белозерской культуре (БК) (Отрощенко, 1997). Характеризуя погребальные памятники белозерского хронологического С. 161. горизонта на Нижнем Дону, автор пришел к выводу о том, что они автономны в культурном отношении (Потапов, 1998) и связаны с позднесрубной культурой (Потапов, 2001). С другой стороны, в последнее время получила развитие и гипотеза, предполагающая белозерскую атрибуцию некобяковских памятников Подонья и соседних степных регионов (Отрощенко, 2001; 2002). По мнению В.В. Отрощенко, БК достигает на востоке Волги, где она соседствует с памятниками нурского типа (Отрощенко, 2002). Относительно происхождения БК в районах, расположенных восточнее р. Молочной (восточного рубежа БК в ее традиционном понимании (Отрощенко, Шевченко, 1987)), исследователь вначале говорит о проникновении белозерского населения на восток (Отрощенко, 2001), а позднее указывает на то, что восточный вариант БК и бережновско-маевская срубная культура (БМСК) представляют собой генетически связанные явления (Отрощенко, 2002).
           Очевидно, что независимо от генезиса памятников ФПБ НД включение их в БК может быть признано только при совпадении основных черт материальной культуры и погребального обряда нижнедонских памятников XII-Х вв. до н. э. с материалами собственно белозерских памятников Поднепровья и Северо-западного Причерноморья.
            Сопоставим вначале обряд погребения. Необходимо напомнить, что погребальные памятники ФПБ НД были разделены автором на две обрядовые группы. Первая объединила погребения, где костяки были ориентированы в восточный или реже северный сектор и сопровождались бронзовыми ножами, украшениями, кремнем. Вторая включает в себя погребения с южной и, иногда, западной ориентировкой, в инвентарь которых входит посуда (Потапов, 1998; 2001).
           Нижнедонские захоронения обнаруживают как отличия от собственно белозерских, так и элементы сходства с ними. Особенно отчетливо различия видны при сравнении устройства могильников и характера захоронений. Для БК характерны однокультурные грунтовые, курганно-грунтовые и курганные могильники или отдельные курганы. Белозерские подкурганные захоронения, как правило, основные, а впускные могилы в более древние курганы единичны (Агульников, 1999). Но именно такие погребения в это время характерны для степей Подонья. Здесь нет высокой концентрации захоронений: в пределах курганной группы встречены в одном случае четыре, в другом три погребения этого времени, а в один курган могут быть впущены не более двух могил.
           Рассмотрим теперь общие элементы в погребальном обряде БК и погребениях ФПБ НД. Прежде всего, среди погребений Подонья распространена южная ориентировка погребенных, доминирующая в БК. Однако положение покойников головой на юг известно и в кобяковской культуре (Потапов, 1993; Ларенок В., Потапов, 2001), погребениях Поволжья, связанных с маклашеевской культурой (Потапов, 2002), позднехвалынских захоронениях в Заволжье (Смирнов, 1960; Отрощенко, Шевченко, 1987). Важно то, что на Дону такое положение покойников сочетается с другими вариантами ориентировок, в первую очередь, с восточной. Как в белозерских, так и в нижнедонских погребениях покойников могли положить и на правом, и на левом боку. Но если в БК положение на правом боку не уступает в количественном отношении положению на левый бок, а по некоторым свидетельствам несколько преобладает (Отрощенко, 1987; Ванчугов, 1990), то в Подонье, несомненно, доминирует положение на левом боку (19 против 8). Следует отметить, что такое положение восходит к позднесрубным и сабатиновским традициям и не может служить аргументом в пользу культурного единства БК и памятников ФПБ НД. Распространение же обычая положения скорченных покойников на правый бок в финале поздней бронзы не ограничивается БК и погребениями ФПБ НД и доминирует на могильнике Кобякова городища (Ларенок В., Потапов, 2001). Набор категорий вещей, используемых в качестве погребального инвентаря белозерских и нижнедонских памятников, схож, однако необходимо учитывать ряд нюансов. Во-первых, посуда, помещаемая в белозерские могилы, преимущественно столовая, тогда как в Подонье для этого использовалась еще кухонная и, порой, тарная посуда. Во-вторых, на Дону более высок удельный вес погребений с ножами, пряслицами, мясной напутственной пищей и, особенно, кремнем, чем в БК. Особо следует подчеркнуть главное отличие нижнедонского массива погребальных комплексов XII-Х вв. до н. э.: отсутствие унифицированного обряда, выраженное в наличие двух обрядовых групп.
           С. 162. Сопоставление категорий и типов находок демонстрирует, как и в случае с погребальным обрядом, элементы сходства и отличия. Керамика, преобладающая в вещевом комплексе памятников ФПБ НД, представлена в инвентаре погребений, в материалах нескольких поселений и случайными находками. Типы кухонной посуды близки порой белозерским однако сравнительно полно представлены и своеобразные формы. Отличаются нижнедонские горшки и стилем, и приемами декора. Здесь намного чаще, чем на белозерской кухонной посуде, где преобладает гладкий валик, встречается орнаментированный валик. В сравнении же с белозерскими орнаментированными валиками на Дону на валик гораздо чаще наносились оттиски зубчатого штампа, встречаются такие мотивы его декора, как "косая сетка" и "косой крест". Кроме того, на керамике нижнедонских поселений встречена воротничковая орнаментация венчика, неизвестная в БК. На этих же поселениях отсутствуют уверенно идентифицируемые фрагменты и целые формы столовой посуды. Во всяком случае, очевидно, что здесь они не составляют, в отличие от белозерских поселений, устойчивой разновидности в керамическом комплексе. Приведенная группа отличий практически совпадает с отличиями западной и восточной групп культур валиковой керамики (КВК (Черных, 1983; Горбов, 1993; 1995; Потапов, 2000-6). На Дону пока не встречены жаровни сковороды, крышки. Из шести столовых сосудов, происходящих из нижнедонских погребений этого времени, лишь один кубок, судя по описанию (сосуд утрачен), можно назвать белозерским. Остатки двух сосудов могут быть сопоставлены как с белозерской, так и с кобяковской столовой посудой, орнаментация еще двух - кобяковская, один черпак находит достаточные аналогии в Михайловском могильнике финала поздней бронзы в Закубанье (Шарафутдинова, Каминский, 1988). В девяти погребениях найдены ножи-кинжальчики с параллельными лезвиями, происхождение которых, судя по находкам литейных форм, связано с территорией БК. Вместе с тем, находки самих ножей не привязаны жестко к белозерским памятникам и встречены на кобяковских поселениях, Кишиневском поселении, Михайловском могильнике и др. Более того, среди нижнедонских находок есть формы, типологически отличающиеся от белозерских - ножи со слаборельефной гранью вместо ребра или нервюры. К предметам широкого географического диапазона относятся и найденные в погребениях костяные пряслица, оселки, костяные рифленые, а так же бронзовые спиральные и свернутые из листа пронизи, булавка с завернутой в кольцо головкой, бронзовые бляшки, пуговицы. Среди украшений часть оригинальна (плоское височное кольцо в 1,5 оборота, овальное височное кольцо, катушечковидная костяная пронизь), часть заимствована на Северном Кавказе (различные виды бляшек). С БК связаны бусы и простые височные кольца из бронзового прута, согнутые в кольцо, в один оборот.
           Таким образом, можно констатировать, что, несмотря на имеющиеся общие элементы в белозерских памятниках и синхронных им памятниках Нижнего Дона, последние обладают ярко выраженными самобытными чертами. Вместе с тем, прослеживаемая общность материальной культуры, нередко носит надкультурный характер, т.е. ее составляющие представлены и в бесспорно инокультурных памятниках. Свидетельства же прямого воздействия БК на население степного Подонья в XII-Х вв. до н. э. существуют, но они сравнительно немногочисленны. Следовательно, пока нет оснований идентифицировать памятники степного Подонья с БК, даже в качестве ее локального варианта.
           Отказавшись от позднесрубной и белозерской культурной атрибуции памятников ФПБ НД, автор считает преждевременным выделение их в отдельную культуру. Совершенно очевидной выглядит культурная обособленность погребений. Она особенно отчетливо заметна на фоне погребений БК. Однако все остальное постсрубное пространство дает нам сравнительно мало погребальных памятников этого времени, несмотря на определенный прогресс в их выявлении (Отрощенко, Шевченко, 1987; Ромашко, 1999). Поэтому восточнее Поднепровья почти нет фона, на котором бы была отчетливо видна особенность нижнедонских погребений этого же времени. Поселения ФПБ НД, заведомо отличающиеся от белозерских по керамическому набору, так же не выглядят пока оригинальным явлением на востоке европейской степи. Но в отличие от ситуации с погребальными памятниками, это объясняется слабой изученностью (малое количество памятников, небольшая исследованная площадь) самих нижнедонских поселений.
           С. 163. Агульников СМ., 1999. Впускные погребения белозерского времени в курганах Пруто-Днестровского междуречья // Проблемы скифо-сарматской археологии Северного Причерноморья. Запорожье
           Ванчугов В.П., 1990. Белозерские памятники в Северо-западном Причерноморье. Киев.
           Горбов В.Н., 1993. Поселенческие комплексы Приазовья в системе синхронизации западного и восточного кругов культур валиковой керамики // Новые открытия и методологические основы археологической хронологии. Тезисы докладов конференции. С-Пб.
           Горбов В.Н., 1995. К проблеме культурной атрибуции поселения на Белозерском лимане // Конвергенция и дивергенция в развитии культур эпохи энеолита - бронзы Средней и Восточной Европы. Материалы конференции. Часть II. С-Пб.
           Ларенок В.А., Потапов В.В., 2001. Древнейший некрополь Кобякова городища // Северный Кавказ и кочевой мир степей Евразии: V "Минаевские чтения" по археологии, этнографии и краеведению Северного Кавказа. Тезисы докладов. Ставрополь.
           Отрощенко В.В., 1986. Белозерская культура // Березанская С. С., Отрощенко В. В., Чередниченко Н.Н., Шарафутдинова И.Н. Культуры эпохи бронзы на территории Украины. Киев.
           Отрощенко В.В., 1997. К проблеме выделения погребений покровской срубной культуры на Нижнем Дону // Доба бронзи Доно-Донецького регіону (матеріали 3-го Українсько-Російского польового археологічного семінару) Капітанове.
           Отрощенко В. В., 2001. Проблеми переодизації культур середньої та пізньої бронзи півдня Східної Європи (культурно-стратиграфічні зіставлення). Київ.
           Отрощенко В.В., 2002. Історія племен зрубної спільності. Автореф. докт. icт. наук. Киев.
           Отрощенко В.В., Шевченко Н.П., 1987. О восточной границе и восточных связях племен белозерской культуры // Межплеменные связи эпохи бронзы на территории Украины. Київ.
           Потапов В.В., 1993. Погребения кобяковской культуры на станции Хапры // РА, №3.
           Потапов В.В., 1997. Погребения XII-Х вв. до н. э. в Волго-Донских степях (к проблеме отбора источников) // Эпоха бронзы и ранний железный век в истории древних племен южнорусских степей. Тезисы докладов. Саратов.
           Потапов В.В., 1998. Погребения белозерского хронологического горизонта в бассейне Нижнего Дона и Северо-Восточном Приазовье // Проблемы археологии Юго-Восточной Европы. Тезисы докладов. Ростов-на-Дону.
           Потапов В.В., 2000. Памятники конца эпохи поздней бронзы на р. Смела // Донская археология, № 3-4.
           Потапов В.В., 20006. Нижнедонские поселения финала поздней бронзы в системе общности культур валиковой керамики // Донская археология в XX веке: становление, развитие, достижения. Тезисы докладов Донских археологических чтений. Ростов-на-Дону.
           Потапов В.В., 2001. К вопросу о финальной дате срубной культуры // Бронзовый век Восточной Европы: Характеристика культур, хронологии и периодизации. Самара.
           Потапов В.В., 2002. Об одной группе погребений из Саратовского Заволжья // Степи Евразии в древности и средневековье. Книга I. С-Пб.
           Прокофьев Р.В., Потапов В. В., 2000. Поселение Малаховский Ерик П в дельте Дона // Донская археология, № 1.
           Ромашко В.А., 1999. Погребальный обряд позднесрубных племен Украины: критерии отбора источников, региональные особенности // Проблеми археології Подніпров'я. Вип. 2. Днепропетровск.
           Смирнов К. Ф., I960. Быковские курганы. // МИА № 78. М.
           Шарафутдинова Э.С., 1980. Памятники предскифского времени на Нижнем Дону (кобяковская культура). САИ. Вып. В1 -11. Л.
           Шарафутдинова Э.С., 1985. Периодизация срубной культуры Нижнего Подонья // Срубная культурно-историческая общность. Куйбышев.
           Шарафутдинова Э. С., 1991. Памятники конца эпохи поздней бронзы на Нижнем Дону и степном Прикубанье // СА. № 1.
           Шарафутдинова Э.С., Каминский В.Н., 1988. Михайловский могильник конца эпохи поздней бронзы в Закубанье // СА. № 4.