1. Курильницы
предкавказской катакомбной культуры представляют собой
уникальную многочисленную (более 300 зкз.) керамическую
группу с высокой степенью стандартизации формообразующих
признаков. Каноничность формы курильницы, обнаружение
ее в каждом пятом катакомбном погребений Предкавказья,
следы затеков на ее поверхности и наличие углей С.
55. в чаше, нанесение знаковых композиций
на внешнюю поверхность, несомненно, позволяет относить
курильницы к предметам погребального культа, а, следовательно,
связывать их с самой консервативной частью культуры
и видеть в них ключ к решению вопросов происхождения
предкавказской катакомбной культуры. Вхождение предкавказских
курильниц составной частью в керамическую серию ("чаши
на подставке"), широко распространенную во времени
(VI-I тыс. до н. э.) и пространстве (от Малой Азии до
Балкан, от Эльбы до Волги и далее до Минусинской котловины),
а также малая вариабельность их форм и устойчивое число
типов делают закономерным вопрос о характере их связей
внутри массива (формально-типологическая или генетическая);
о древнейших разновидностях курильниц в Восточной Европе;
о прототипах курильниц в Восточной Европе; о прототипах
курильниц; о механизме занесения курильниц в памятники
Восточной Европы и Западной Сибири.
2. Внимание
исследователей (Тальгрен, Ганчар, Клейн) фиксировалось
на генезисе курильницы без рассмотрения ее типологии
(исключение - формально-типологический эволюционный
ряд курильниц от древнейших Михайловских до позднежатакомбных
- Егоров, 1970). Истоки курильницы усматривались в дунайских
культурах неолита-энеолита (Кереш, Вучедол), однако,
признанию этой гипотезы мешал хронологический разрыв
в почти 3000 лет между этими культурами и территориальный
разрыв между Балканами и Предкавказьем.
3. Наш основной
тезис состоит в том, что курильницы Михайловки I ямной,
афанасьевской, окуневской, предкавказской катакомбной
культуры генетически связаны и восходят к общему прототипу
- чаше на ножках - в культуре воронковидных кубков (КВК:
IV - III тыс. до н. э.), который вместе с лендьельскими
чашами на ножках (IV - IV/III тыс. до н. э.) происходит
от винчанских курильниц (V - IV тыс. до н. э.). Различия
в формах евразийских курильниц объясняются прямой или
опосредственной связью с культурами праиндоевропейокого
круга, к которым относятся КВК, Лендьел и Винча (Сафронов,
1983, 1989).
4. Появление
курильниц в Михайловке I связано, по нашему мнению,
с влиянием праиндоевропейской культуры КВК, в комплексе
которой в памятниках Центральной Европы есть подобные
формы. КВК, наряду с КША и КШК, вошла компонентом в
комплекс Михайловки I. Присутствие курильниц на раздельных
ножках в ямных комплексах Михайловки рассматривается
нами, как продолжение традиций субстрата и дополняется
гипотезой формирования древнеямного комплекса на основе
КВК в Прикарпатье (Сафронов, 1980, 1983, 1989).
С.
56. 5. Древнейшими курильницами в катакомбах
Восточной Европы являются экземпляры на круглом поддоне
и на отдельных ножках без отделения, отмеченные в приазовской
культуре на Донеччине (Сафронов, Николаева, 1981), в
Среднем Прикубанье (Темижбек: раскопки авторов в 1981
г.). Их хронологическая позиция - преддонецкий горизонт,
горизонт "В" Предкавказья, по Сафронову. Им
сопутствуют красноохристые сосуды. Указанные типы курильниц
продолжают жить в следующем горизонте "С",
но появляется курильница на крестовидной ножке и отделением
внутри, представляющая своеобразный симбиоз чаши на
подставке и чаши на отдельных ножках. Хотя о связях
раннебронзового века Северного Кавказа и Михайловки
I высказывались неоднократно (Сафронов, Николаева, 1974),
а отдельные экземпляры чаш на поддоне вместе с краоноохристыми
сосудами встречаются в кубано-терской культуре, которая
вошла компонентом в катакомбные комплексы горизонта
"С" и раннего "Д", (см. тезисы Николаевой
в этом сборнике), вряд ли возможно обосновать автохтонность
предкавказских курильниц. Следует допускать новый импульс
населения из центральноевропейских областей, принесшего
и "шнуровую" курильницу, и структуру комплекса.
Это согласуется с "донецкой орнаментацией"
на предкавказских курильницах (более древние формы -
почти не орнаментированы).
6. Поразительное
сходство афанасьевских курильниц и курильниц культуры
шнуровых керамик Эльбы-Заале, двухкомпонентность афанасьевского
комплекса (курильницы и бобовидные сосуды - остродонные
сосуды) указывают, по нашему мнению, наслоение афанасьевского
комплекса в непосредственной близости к КШК Восточной
Европы и в ареале культуры Средний Стог II, в лесостепной
зоне. Курильницы окуневской культуры - результат связей
с афанасьевскими и более западными территориями Заволжья.
Эти факты увязываются с тохарской атрибуцией афанасьевских
памятников, хотя есть еще много неясного в этом вопросе
из-за отсутствия связи в диахронии. Показанный механизм
связи курильниц Восточной Европы и Сибири с центральноевропейскими
праформами объясняет их типологические различия.
8. Древнейшими
прототипами курильниц в Западной Европе являются чаши
на ножках культур Винчи (V-IV тыс. до н. э.) и Старчево-Кереш
(VI-V тыс. до н. э.). Праиндоевропейская атрибуция Винчи
и неиндоевропейская - культуры Старчево-Кереш (Сафронов,
1989), а также хронологический приоритет Старчево в
Европе ставит под сомнение исконность курильницы, как
праиндоевропейокой формы. Однако, в памятниках раннеиндоевропейского
Чатал Хююка (Малая Азия, VII, VI тыс. до С.
57. н. э.) отмечены алтари на ножках, чаши
на ножках и на поддоне, что позволяет отнести курильницы
к древнейшим праиндоевропейским культовым формам.
9. Присутствие
курильниц в культуре сармат (северных иранцев) позволяет
говорить о существовании этой формы вплоть до исторических
индоевропейцев в Восточной Европе. Исследование форм
материальной культуры, начало которому мы закладываем
этой разработкой, позволит выделить общие элементы в
индоевропейских археологических культурах, которые могли
удерживаться долгое время, подобно общеиндоевропейской
лексике в западноевропейских языках.
