Металлургия
и металлообработка являются важными стимулами прогресса
древних обществ. Освоение металла определило не только
различные способы изготовления вещей нового типа, но
со временем коренным образом изменило материально-техническую
базу производственной деятельности людей (Сайко, 1990,
с.9-114). Поэтому интерес к вопросам развития металло-производства
не ослабевает, а в настоящее время в связи с С.
21. возможностями новых технологических исследований
археологических объектов возрастает.
Проблема металлургического
производства на территории Украины все в большей степени
становится частью общей проблемы металлургии огромных
областей, охватывающих все кольцо причерноморских стран.
Поэтому для предпринятого анализа становления металлопроизводства
в Северном Причерноморье (технический аспект), необходимо
краткое рассмотрение этого процесса, как в прилегающих
к нему областях, так и несколько шире, там, где он начинался.
Это вызнано тем, что древнее население Украины уже на
ранних этапах производящего хозяйства включалось в "поток
общих перемен", связанных с освоением металла на
земле. Не останавливаясь на многих дискуссионных вопросах
о времени зарождения металлургии, отметим, что первое
знакомство с медью засвидетельствовано находками небольших
украшений (бусы, трубчатые пронизи), мелких колющих
предметов (шилья, проколки), выполненных методом холодной
ковки, а также кусков медной руды, медеплавильного шлака.
Такие артефакты известны от Западной Анатолии, считающейся
колыбелью металлургического производства, до Юго-Западного
Ирана на поселениях VIII-VII тыс. до н.э. (Чайоню-тепеси,
Чатал-Гуюк, Али Кош и др.) (Cambel, Braidwood, 1970.
с 50: Coghlan, 1951.С.40-41).
Достоверно
зафиксировано применение металла с начала VI тыс. до
н.э. и "наличие определенных навыков металлообработки
у населения Северной Месопотамии на всех этапах развития
последовательных раннеземледельческих культур - Телль
Сотто, хасунской, и халафской" (Мунчаев, Мерперт,
1981, с.312). Здесь обнаружены ювелирные изделия и куски
руды, которые, как думают исследователи, происходят
из небольших местных рудопроявлений. Последним по геохимическому
составу соответствуют, например, пронизка и колечко
из Ярым Тепе I в Ираке. Вместе с тем, из-за плохой сохранности
не установлено из самородной или металлургической меди
они откованы (Мунчаев, Мерперт, 1981, с 314-316).
В соседнем
Иране в слое Сиалк I (VI - начало V тыс. до н.э.) также
найдены медные бусы, шилья, иглы. Раннее развитие здесь
металлургии объясняется наличием на Иранском плато медных
рудопроявлений. Из этого источника медные руды могли
попадать в C. 22.
Месопотамию и далее по всему Востоку (Массон, 1989,
с. 120).
На Южном Кавказе,
в памятниках шомутепе-шлавери-Кюль-тепе I (Нахичевань)
также известны кованные мелкие медные изделия, но они
в основном несколько позднее упомянутых ближневосточных.
Так, в нижнем строительном горизонте на поселении Гаргалартепеси
в Азербайджане обнаружена цилиндрическая бусина, свернутая
из медной пластины, аналогичная бусине из слоя архаической
Хасунны на поселении Ярым-Тепе I (Мунчаев, 1975, с.115).
Это самое древнее медное украшение в Закавказье, образец,
взятый из горизонта, где найдена бусина дал дату (без
калибровки) 4800±60 лет до н.э. (ЛЕ-1083).
Маленький медный,
сильно патинированный предмет полукруглой формы с заостренными
концами найден в пятом строительном горизонте раннеземледельческого
поселения Храмис Диди-ropa в Грузии. Образец угля из
этого слоя (без калибровки) соответствует 4680±50 гг.
до н.э. (ТБ-301) (Менабде, Кигурадзе, Гоцадзе, 1980,
с.33-34; Джапаридзе, 1989 с.228-232; Нариманов, 1987,
с. 132).
Совершенно
по-новому развитие металлургии на Кавказе предстало
в связи с раскопками поселения Лейлатепе в Азербайджане,
где в одном из помещений оказались участки ошлакованной
земли с вкраплениями мелких зерен окислов меди, образовавшихся
в результате тигельных выплесков. Из металлических предметов
здесь найдены шилья, 2 бруска, кончик лезвия ножа. Металлический
шлак и остатки производства на Лейлатепе свидетельствуют
о том, что на территории Кавказа в период позднею энеолита,
то есть между культурами шомутепе-шулавери и куроарак-ской,
"начался новый этап металлопроизводства - от холодной
ковки перешли в металлоплавлению", причем с искусственными
добавками. Лигирующими элементами практиковали мышьяк
и реже никель (Алиев, Нариманов, 2001, с.82).
Теперь можно
объяснить наличие металлических предметов и в других
синхронных и близких по культуре памятниках Южного Кавказа:
Бери-Клдееби (Грузия) - медный браслет; Техут (Армения,
Араратская долина) - плоский нож, сверло, 4 четырехгранных
шила. Последние подобны лейлатепинским (Алиев, Нариманов,
20 (71, с.72). Анализы показали, что металлические предметы
из нижнею слоя Кюльтепе I, Техута и Дейлатепе имеют,
примесь С. 23. мышьяка
и никеля. Считается, что никель мог входить в минералы,
содержащиеся в мышьяковых рудах (Бакшалиев, 1986, с.
10-11).
В.Б. Бакшалиев
(1986, с.7-9) вообще думает, что медно-мышь-яковая металлургия
на территории Нахичевани возникла самобытно. Это как
будто подтверждается рядом фактов, в том числе и богатыми
местными месторождениями меди в этом и соседних районах,
наличием древних выработок на них. Анализами установлено,
что для производства медно-мышьяковых сплавов Кюльтепе
I использовали аурипигмент из мышьякового месторождения
Даридага (Селимханов, 1986, с.26). Здесь уместно привести
ссылку И.Р. Селимханова (1986,с.27), цитирующего восточного
автора ар-Рази, описывающего способ присадки мышьяковых
минералов к меди в средневековье: "Возьми медную
начинку столько, сколько хочешь, и смешай ее с аурипигментом
в половинной части. Затем накрой глиной и прокали".
Подозрение
на металлургическое производство выявлено и на синхронном
Лейлатепе поселении Хатунарх в Армении, где обнаружена
"зернотерка" со следами дробления медной руды
(Ахундов, 2002, с. 10).
Итак, с открытием
на Лейлатепе горячей металлургии с присадкой мышьяка
в составе изделий снимается вопрос о возможностях местного
производства металла на Южном Кавказе в эпоху энеолита
(вторая половина V тыс. до н.э.) или раннеметалли-ческого
неолита по градации Т.И. Ахундова (2002, с.11).
Необходимо
отметить, что происхождение лейлатепинской культуры
ее исследователи Н.Алиев и И.Нариманов (2001) связывают
с проникновением на территорию Южного Кавказа севе-роубедских
влияний из восточной Анатолии. Возможно их носители
и дали новый толчок развитию местной металлургии на
Кавказе, где и более ранний период начались работы по
освоению металла.
Что же касается
Северною Кавказа, ближайшею соседа Украины, то насколько
нам известно, здесь обнаружено небольшое количество
медных изделии этого времени. К ним относятся: медное
колечко, согнутое из тонкой проволоки в погребении 86
Нальчикского могильника (Круглов, Пиотровский, Подгаецкий,
1941, с.88, 97, рис. 52); медные бляшечки с двумя отверстиями
у края из погребения 11 в кургане у с. Верхний Акбаш
в С. 24. Кабардино-Балкарии
(Крупнов, 1950, с.210-213); несколько медных скорлупок
"в виде ракушек к костяной пекторали из кургана
15/1 в Веселой Роще на Ставрополье (Романовская, 1982,
с.174, рис.2). Кроме того, маленькое медное колечко
из тонкой плоской пластины, 9 бусин из свернутых пластинок,
а также 2 медных шила найдены в погребениях 9 и 30 кургана
№ 5 в могильнике Мухин-II близ г. Аксай на Дону. Аксайские
изделия, а также украшения с поселения Свободное в Адыгее
изготовлены, согласно анализам, из балканской меди (Нехаев,
1992,-с.39; Нечитайло, Козюменко, Жеребілов 2000, с.38-40).
Такие находки
в степях не случайны. Именно Балкано-Карпатский металл
в энеолите, как установлено специалистами, двигался
в восточном направлении на полторы - две тысячи километров
(Черных, 1978, с. 165-264). Именно, здесь в Балкано-Карпатской
металлургической провинции (Черных, 1974, с.382) в это
время эксплуатировались и широко распространяли свою
продукцию такие рудники, как Рудна Глава (в 140 км восточнее
Белграда), Аи-Бунар, Меден Рид, Прохорове (Болгария,
Майданпек /Сербия) и другие. Радиокарбонная дата для
угольков из отложений на дне шахты в Рудной Главе указывает
на 5320-5060 гг. до н.э(са1), то есть очень раннее действие
этого рудника (Перницка, 2002, с.50-51).
Если вообще
коснуться использования меди и медьсодержащих минералов
в Европе, то оно начинается в Утыс. до н.э. (некалиброванные
даты) и как считает Н.В. Рындина (1998, с.31) проходило
медленно и самостоятельно причем по сходной с Ближним
Востоком модели, которая там развивалась на две тысячи
лет раньше. Исследовательница предполагает "что
балкано-ду-найская металлургия содержит преемственно-развивающиеся
местные черты, и наложившиеся на них заимствованные.
Постепенное и вполне независимое накопление опыта в
работе с новыми материалами - малахитом и самородной
медью было стимулировано привнесением извне в конце
V-начале IV тыс. до н.э. навыков металлургии и литья
металла" (Рындина, 1998, с.42).
В истории древнейшего
металлообрабатывающего производства Юго-Восточной Европы
Н.В. Рындина выделяет 4 этапа. Первый - накопление опыта
в кузнечной обработке малахита и меди. Медное сырье
собирают с рудных выходов в Западной Трансильвании,
Баната, Восточной Сербии. Второй - становление С.
25. производства по добыче, выплавке и переработке
меди. Действуют 3 региона металлообработки фракийско-нижнедунайский,
среднедунайский и лендьельско-тисский. Разрабатывается
рудные выходы уже упомянутых Ай-Бунара и Рудной Главы.
Третий этап - соответствует первой фазе Балкано-Карпатской
металлургической провинции по Е.Н. Черных (1978а, с.56-59)
и включает материалы культур Гумельница, Варна, Сэлкуца
I-III , Винча-Плочник II, Тисаполгар, Лендьел III, Кукутени
А - Триполье А (конец), В I. Сюда же входит металл из
памятников Новоданиловского типа и Хвалынских могильников.
Выделяется 6 производственных регионов: тисско-трансильванский,
среднедунайский, фракийско-нижнедунайский, карпато-поднепровский,
причерноморский и средневолжский, где функционируют
по одному и более очагов металлопроизводства. Отмечается
доминирующая роль фракиис-ко-нижнедунайского региона
с двумя очагами - металлургическим гумельницким и варненским
металлообрабатывающим.
Для наших исследований
наиболее значащим является раннет-рипольский очаг металлообработки
в пределах карпато-поднеп-ровского региона, продукция
которого связана с концом этапа А, этапом ВI Триполья.
А также Новоданиловский очаг металлообработки в зоне
причерноморского региона этого же времени.
Четвертый этап
металлообработки связан со второй фазой БКМП и включает
материалы культур Бодрогкерестур, Лендьел IV. Кукутени
А-В, В - Триполье BI-BII, С I, Сэлкуца IV, Черна-вода
I - Певец, Галантин, комплексы "шайбенхенкель горизонта"
и ранние погребения постмариупольской культуры. Деятельность
фракийско-нижнедунаиского региона ослабевает, главная
роль в металлургии принадлежит тисско-трансильванскому
региону. Медь, добытая в трансильванских и венгерских
рудниках, обеспечивает потребности карпато-поднепровского
и причерноморского регионов (Рындина, 1998. с. 190-192).
Наполнение
перечисленных этапов в развитии металлопроизводства
у племен Юго-Восточной Европы, предложенное Н.В. Рындиной,
нам представляется реальным и в дальнейшем будет использоваться
в соответствии с конкретным материалом с территории
Украины.
Прежде чем
к нему перейти необходимо подчеркнуть, что пути развития
металлопроизводства в рассмотренных регионах, хотя C.
26. и были неодинаковыми, вместе с тем, как
считает Э.В. Сайко (1990, с. 112-116), выделяется несколько
общих периодов, характеризующих исторический процесс
освоения металла. Первый - пробные шаги в использовании
металла, определение его важных качеств (VI тыс. до
н.э.). Второй - вычленение в самостоятельное дело добычи
руды. Правда, в полной мере еще не разделены горное
дело, металлургия и металлообработка. Осваивается литье,
увеличивается количество металла. (V тыс. до н.э.).
В третьем периоде идет интенсивное развитие металлообработки.
Начинается литье в закрытые односторонние формы. Накапливается
опыт, новые приемы, стабилизируются схемы. В раннезамледельческих
обществах этого времени (конец V-IV тыс. до н.э.) металлообработка
"становится стадиально значимым", общим компонентом
экономики. В четвертом наступает "расцвет металлообрабатывающею
производства на уровне раннеземледельческих культур",
увеличение его объема, ассортимента, распространения
металла. Осваиваются новые приемы литья, в частности,
в закрытые формы. Главным является получение искусственного
металлического материала, несуществующего в природе
и по своим качествам превосходящею природный материал.
Разрабатываются технологии различных типов бронз (например,
оловянистые в Месопотамии). Период конца IV-III тыс.
до н.э. - это технологический бум в металлообработке
и вместе с тем, неравномерность ее развития (Сайко,
1990, с. 113).
Этой глобальной
схеме в общих чертах соответствует развитие металлопроизводства
в двух крупных зонах Украины, а именно степной и лесостепной.
Используя существующие разработки, попытаемся проследить
это явление на его начальных ступенях.
Метаталлургия
меди в западной части Украины фиксируется исследователями
одновременно с появлением раннеземледельческих трипольских
племен, распространявшихся по лесостепной полосе от
Приднестровья до Правобережья Днепра. Древнейшей медной
находкой в памятниках ранней ступени (3) Триполья А
на территории Украины является короткое обоюдоострое
шило с поселения Окопы на Среднем Днестре (Збенович,
Рындина 1981, с.249). К следующей ступени (4) Триполья
А относится обломок четырехгранною шила с поселения
Гайворон в Побужье и медная пластинка из Луки Устинской
в Приднестровье (Рындина, 1998, С.
27. с.37-38). Специальными анализами установлено,
что шило в Окопах изготовлено из самородка, обогащенного
серебром. Такие самородки характерны для Трансильвании,
откуда могли поступать в Поднестровье. Это орудие иллюстрирует
"первые шаги в освоении кузнечной формовки металла",
которая на последующих ступенях (5-6) Триполья А перерастает
в "совершенный комплекс кузнечных познаний"
(Рындина, 1998, с.37-38). Именно в конце Триполья А
начинает формироваться, местный трипольский очаг металлообработки
на базе трансильванских и северофракийских рудных источников.
Причем не отрицается возможность использования и иного
сырья. Об этом пишут В.И. Клочко и В.И. Маничев (2002,
с. 91-92) замечая, "що трипільці знали металугию
i могли розробляти поклади мідних руд Прикарпаття та
Волині".
Первые изыскания
в этом плане показали, что по составу металла изделия
обнаруженные в нижнем слое трипольского поселения в
с. Глубочок Борщевского района Тернопольской области
неоднородны (Сохацький, 1993, с.10,17, рис.5,3-5). Геохимический
состав металла двух медных колец найденных близ жилища
№ I на этом поселении по своим параметрам оказался близким
медным самородкам, локализованным в базальтовых породах,
разрабатываемых карьером у с. Рафаловка на Волыни. А
пластинчатый браслет и подвеска серповидной формы, обнаруженные
здесь же изготовлены из металла для которою могло быть
использовано медное сырье осадочного типа, скорее всего
из рудопро-явлений Приднестровья, которые от Глубочика
находятся достаточно близко (20-25км) (Klochko, Manichev,
Kvasnitsa, Kozak, Demchenko, Sokhatskiy, 2000, с. 168-186).
Таким образом, на одном памятнике, датируемом началом
среднего Триполья, этап. B-I, сочетаются вещи, изготовленные
из сырья различного происхождения и из различных источников
, волынского и приднестровского. Авторами указывается
целая свита месторождений меди на Волыни, в Предкарпатье,
Приднестровья, Приднепровья и Донбассе. Изучение этих
рудопроявлений и идентификация с составом металлических
изделий поможет уточнить начало их использования, а
также процент местного рудною сырья, употребляемого
в древнем металлопроизводстве на территории Украины.
А пока, принимаем
наблюдения исследователей по изучаемой проблеме и не
отрицаем предложенные идеи.
С.
28. Прежде всего, необходимо отметить, что
общины раннего Триполья на территории Украины унаследовали
мощный культурно-экономический потенциал поздненеолитических
культур Карпато-Дунайскою бассейна, носители которою
уже в неолите были знакомы с металлом. Кроме того, население
Триполья поддерживало постоянные контакты с прародиной
(Бурдо, 2002, с.49-51) и создавало новые стимулы для
интенсивного развития не только земледельческого хозяйства
на экспансированных пространствах, но и для различных
специализированных производств, в частности, металлургии,
значимость которой ими была осознана.
Как уже отмечалось,
раннетрипольский очаг металлообработки связан с первой
фазой в истории БКМП. Его продукция датируется периодом
Триполья A, BI. По калиброванным датам, которые сейчас
все чаще используются, это приблизительно от 4650 до
4200гг. до н.э. (Бурдо, Ковалюх, 1998, с.60-61; Бурдо,
Відейко, 1998, с. 17-29; Бурдо, Ковалюх, 1999, с.25-26).
В ассортименте
очага имеются: мелкие шилья и рыболовные крючки (Лука
Врублевецкая, Берново-Лука); узкие клинья-долота (Александровка
и Кальменцы); топор-молоток типа Видра (Березовская
ГЭС). Украшения разнообразны и в большем количестве.
Это: трубчатые пронизи (Гребенюков Яр, Лука Врублевецкая,
Поливанов Яр); цилиндрические бусины (Бернова-Лука,
Поливанов Яр III); круглая бляшка из тонкой пластинки
(раннетри-польское поселение Александровка); пластинчатый
браслет (Ленковцы); колечко (Поливанов Яр III); булавка
с петлевидной головкой (Березовская ГЭС) и др. Подобные
изделия хорошо известны в среде культур Балкано-Карпатья,
особенно в Гумельнице и Варне. Связи раннетрипольского
очага с гумельницким и варненским подтверждаются как
морфологией находок, так и сопоставлением геохимии сырьевой
меди. Все они работали в основном на сырье из рудников
Болгарии и Трансильвании (Рындина, 1998, с. 127-128).
Вместе с тем,
согласно технологическим исследованиям местное трипольское
производство имело свою специфику, которая проявлялась
не только в создании новых типов орудий, например, пробойник
из Березовской ГЭС, и украшений, таких как булавка из
Александровки, трубчатые пронизи из Гребенюкова Яра,
но и в иной технической обработке даже заимствованных
форм С. 29. изделий.
То есть, основную массу вещей трипольцы получали за
счет своего местного производства.
Установлено
также, что мастера раннетрипольского очага владели навыками
литья и плавки меди, что еще совсем недавно отрицалось.
Теперь это подтверждают - открытая каменная литейная
форма, обнаруженная на поселении Александровка (Есипенко,
1957, с. 19) и четко зафиксированные следы литейных
швов и затеков на самих предметах. Н.В. Рындиной учтено
в очаге 11 литых и доработанных ковкой вещей, 6 из которых
с территории Украины. Ее исследованиями доказан "высокий
профессионализм трипольских кузнецов" которые достигли
совершенства в вытяжке, обрезке, плющении и сварке металла,
кроме того, показан автохтонный путь освоения металла
раннетрипольскими племенами (Рындина, 1998, с. 128-130).
Отметим, что
раннеземледельческие общины Триполья, а также Гумельницы
и варны не были изолированы от степных скотоводческих
племен, которые занимали причерноморские регионы. Контакты
в форме различного обмена в таких обществах непременное
явление, как возможность существования тех и других
(Мовша, 1998, с. 111-153; Бурдо, 2002, с.49-51). В сфере
обмена - находился и металл, который мог поступать в
степную зону уже на ранних этапах его освоения, примером
чего могут служить находки Никольского могильника в
Надпорожье, где среди материалов развитого периода надпорожской
культуры днепро-донец-кой области (конец этапа А - начало
В I Триполья) обнаружены: медная округлая подвеска с
заходящими концами из сплющенной проволоки, несколько
(4) бусин округлой формы и золотая подвеска из тонкой
пластины. По мнению Е.Н.Черных (1966, с. 66-68) состав
металла медных украшений Никольскою могильника близок
к раннетрипольским, в частности к изделиям Карбунского
клада и скорее всего имеет западное происхождение (Телегин,
1968, с. 156-157; Телегин, 1991, с.52-53, рис.13; Телегин,
Титова, 1998, с.20-21).
В настоящее
время допускается возможность использования в степном
ареале не только балкано-карпатскою металла, а и Поднестровского
и Донецкого и из других рудопроявлений Украины (Черных
Л.А., 2002, с.241). Так, в 2001 г. в поздненеолитическом
слое поселения Зановское I (Попаснянский район Луганской
области) С. 30.
были обнаружены находки, возможно, из местного сырья:
медное, полностью окислившееся шильце, "медные
комочки" и следы меди на костях животных (доклад
С.А.Телиженко на VIII Донской конференции в Ростове
в 2002 году). Датируется этот слои (cal) третьей четвертью
V тыс. до н. э. (Манько, Телиженко, 2002, с.23-26).
Имеются и другие указания на использование донецких
медистых песчаников (Бритюк, 2001, с. 13-14). Для доказательства
последнего требуются исследования на стыке разных наук,
которые, как уже отмечали, только начинаются в Украине,
в том числе и на Донбассе (Бровендер, Отрощенко, 2002,
с.53-54). А пока, хотя механизм обмена на далекие расстояния
и не изучен полностью, но как уже установлено Е.Н.Черных,
балкано-карпатский металл достигал Поволжья и Предкавказья.
О находках ею в Предкавказье в виде украшений и мелких
орудий уже говорилось, что же касается Поволжья, то
здесь в двух Хвалынс-ких могильниках отмечено изобилие
украшений из импортного металла в виде мелких бусин,
круглопроволочных и пластинчатых височных колец, подвесок-ракушек,
в том числе и с пунсон-ным орнаментом, спиралевидных
браслетов (Васильев,2002, с. 68). Н.В.Рындина (1998,
с. 152-159), специально исследовавшая металл I Хвалынского
могильника и частично второго, пришла к выводу, что
большая часть волжских изделий местного производства
и отличается низким качеством кузнечной обработки. Решающую
роль в формировании Хвалынского металлообрабатывающего
очага ирал трипольский очаг вместе с импульсами из западного
ареала БКМП. Технические идеи, готовые вещи и сырье
через территорию Северного Причерноморья передавались
носителям хвалынской культуры которые воспринимали технологические
схемы изготовления изделий в основном кузнечного характера.
В последнее время появилось упоминание, без комментария,
о погребении металлурга, обнаруженного в Хвалынском
II могильнике (Васильев, 1999, с.93).
На территории
степной части Северного Причерноморья (то есть в основном
Украины) в это время действовал Новоданиловский очаг
металлообработки, который способствовал поступлению
металла с запада в Поволжье и Предкавказье, о чем свидетельствуют
проанализированные находки из этих областей. Конечно,
исследованиям подверглись не все обнаруженные материалы,
С. 31. дальнейшее
разностороннее изучение новых данных и новые изыскания
уточнят реконструкцию процессов, связанных с древнейшей
металлургией Юго-Восточной Европы, в частности Украины,
зона которой занимала ее центральную часть. Именно она
обеспечивала возможность разноплановых контактов, связанных
с циркуляцией металлических слитков, изделий, распространению
новых технических достижений из центров металлургического
производства.
Новоданиловский
очаг, как установлено специальными анализами работал
на металле фракийско-нижнедунайского и среднеду-найского
регионов (Cernych E.N., 1991, с.587). Выявлено "его
родство с трипольским металлом этапа А- В1" (Рындина,
1998, с. 160). Технологическому анализу подверглись
49 из 362 медных изделий, причем два шила из Суворове,
остальные 47 из Чаплинского и Петро-Свистуновского могильников
Нижнего Поднепровья.
Среди них -
молоток-скипетр, бусины, подвески-ракушки, скобковидные
пластины, трубчатые пронизи, браслеты в одну или несколько
спиралей, как пластинчатые, так и из круглой проволоки.
Исследования показали, что в Новоданиловском очаге переплелись
трипольские, варьненские и местные традиции металлообработки.
Наибольшее влияние оказал варненский очаг, в том числе
в обработке золотых изделий. Например, криворожская
золотая трубочка от навершия жезла идентична изделиям
Варнен-ского могильника (Рассамакин, Будников, 1993,
с. 128-141, рис.5, 2). В криворожском могильнике найдены
и медные заготовки-слитки, в двух кусках, которые в
таком виде могли поступать в новода-ниловский очаг металлообработки
(возможно и выплавляться в нем), а также экспортироваться
далее. Кроме названных изделии в Кривом Роге обнаружены:
длинное четырехгранное шило, пластинчатый браслет, 4
височных подвески и 2300 уплощенно-цилиндри-ческих бусин,
исполненных из свернутых в колечко толстых медных полос,
со стыкованными концами. Морфология криворожских находок
типична для Новоданиловских изделий. К сожалению, пока
нет сведений об их технических анализах.
Анализ 23 бусин
из Чаплинского могильника, аналогичных криворожским,
доказал, что несмотря на единую форму, способы их изготовления
различны. Одна часть (3 экз.) бусин была изготовлена
варненским мастером; другая (3 экз) обнаружила связь
С. 32. с раннетрипольской
технической традицией, но также как и третья (17 экз)
являются результатом местного производства. Из проанализированных
12 подвесок-ракушек Чаплинского могильника 3 из них
оказались изготовленными мастером высокой квалификации,
так же как и три выше указанные бусины, скорее всего
выходцами из варненского очага металлообработки. Варненским
изделием Н.В.Рындина (1998, с. 161 -163) считает и спирально-круг-лопроволочный
браслет из этого же могильника. А вот браслет из Петро-Свистуново,
по ее мнению, изготовлен раннетрипольс-ким медником.
Как бы там
ни было, основная часть проанализированных изделий является
продукцией местного Новоданиловского очага металлообработки,
в котором не только подражали образцам в форме и техническим
схемам в изготовлении предметов названных выше очагов
раннеземледельческих культур, но и создавали свои собственные
способы обработки металла и типы изделий. Они представлены
такими специфическими вещами, как уплощенно-цилин-дрические
бусы, ракушки-подвески из целого ряда Новоданиловских
погребений, а также скобковидные пластины (Чапли), молоток-скипетр
из Петро-Свистуново. Последний отлит в двусторонней
открытой со спинки форме со вставным стержнем. Причем
расплавленный металл заливался в холодную форму, в результате
чего, наряду с другими техническими дефектами, получился
очень хрупкий полуфабрикат, доработанный легкой ковкой,
а изделие не могло быть использовано как ударный инструмент.
Это пока единственный здесь предмет отлитый в двусторонней
форме, причем, как считает Н.Б.Рындина, такая сложная
матрица могла быть создана скорее всего варненским резчиком.
В основном в Новоданиловском очаге применяли простейшие,
односторонние открытые литейные формы для получения
листового металла, который шел на изготовление украшений,
с дальнейшей кузнечной обработкой, часто низкого качества.
Несмотря на отмечаемую более низкую квалификацию степных
мастеров (Рындина, 1958, с. 170) они создали и собственный
спектр изделий. А количество металла, во вновь открываемых
погребениях вместе с уже известным, показатель большого
объема продукции, создаваемой новоданиловски-ми специалистами,
уровень которых хотя и не достигал раннетрипольских
умельцев, но превосходил хвалынских.
С.
33. При этом ряд перечисленных изделии, такие
например, как подвески-ракушки, уплощенно-цилиндрические
бусы, витые браслеты известны не только в Новоданиловской
культуре, но и в синхронных ей суворовской предкавказской,
нижневолжской и даже шире. То есть, они характерны для
европейской степной общности эпохи энеолита (конец Триполья
А - BI), включающей эти культуры (Нечитайло, 1996, с.26).
А такие категории изделий, как трубчатые пронизи, височные
кольца, шилья, разного рода браслеты фиксируются не
только в культурах европейской общности или области,
но как отмечали, и в раннеземледельческих, в частности
в Гумельнице, Варне, Триполье A, BI. Нивелировка форм
металлических изделии в это время от Балкан до Урала
и Предкавказья, свидетельствует не только об интенсивном
обмене обитателей этих областей. Такое единообразие
на пространствах большой протяженности обусловлено тесной
связью этих регионов и прежде всею уровнем социально-экономического
развития среды, в котором создавалась эта продукция.
Степные сообщества по своему потенциалу не уступали
раннеземледельческим, с которыми издревле взаимодействовали.
Они не только овладевали передовыми традициями в освоении
металла, но способствовали их распространению.
Подчеркнем,
что комплекс указанных медных изделий имел высокую материальную
и престижную ценность и в основном был принадлежностью
верхних слоев обществ в рассматривамое время. Лесные
взаимоотношения этих разных обществ, и в частности,
мастеров-медников привели к интеграции форм производимой
продукции и их технических схем, что фиксирует единое
информационное поле в период конца Триполья A, BI. Именно
в это время, работали гумельницкий металлургический,
варненс-кий, раннетрипольский, Новоданиловский и хвалынский
металлообрабатывающие очаги, каждый как отмечалось со
своими особенностями и, вместе с тем, рядом общих признаков,
характерных для всей Балкано-Карпатской металлургичекой
провинции эпохи энеолита.
Действовашие
в областях Северного Причерноморья раннетрипольский
и Новоданиловский очаги, хотя и на разном профессиональном
уровне, обеспечивали потребность в металле не только
местное население, но и более широкого диапазона. И
хотя в С. 34. ассортименте
изделий в этот период преобладали украшения, это был
значительный шаг по внедрению металла и организации
металлообрабатывающего производства, которое со временем
станет существенным "компонентом экономики"
как земледельческих так и скотоводческих племен Северного
Причерноморья.
Дальнейшие
исследования помогут расширить современные представления
о древнейшей металлургии в областях Украины и всего
причерноморского кольца.
Алиев Н., Нариманов
И., 2001. Культура Северного Азербайджана в эпоху энеолита,
Баку.
Ахундов Т.Н.,
2002. Древнейшая металлургия Кавказа и проблемы ее периодизации
на Южном Кавказе // XXII "Крупновские чтения"
по археологии Северного Кавказа. Ессентуки-Кисловодск.
Бакшалиев В.Б.,
1986. Металлургия и металлообработка на территории древней
Нахичевани (IV-II тыс. до н.э.) Автореф. дисс. канд.
наук. Л.
Бровендер Ю.М.,
Отрощенко В.В., 2002. Древние рудники в бассейне Северского
Донца, Восточная Украина // Древнейшие этапы горного
дела и металлургии в Северной Евразии: Каргалинс-кий
комплекс. Мат. симпозиума. М.
Бритюк А.Л.,
2001. Фрагменты литейной посуды с энеолитических памятников
на Северском Донце // Проблемы истории и археологии
Украины. Материалы международной конференции. Харьков.
Бурдо Н.Б.,
Ковалюх М.М., 1998. Нові дані про абсолютне датування
Трипілля А // Археолочні відкриття в Україні. 1997-1998pp.
К.,
Бурдо Н.Б.,
Відейко М.Ю., 1998. Основи хронології Трипілля-Кукутени
// Археологія, №2.
Бурдо Н.Б.,
Ковалюх М.М., 1999. Нові дані про датування Трипшля
В1 // Археологічні відкриття в Україні. 1998-1999. К.
Бурдо Н.Б.
2002. Культурно-исторические контакты раннетрипольских
племен // Древнейшие общности земледельцев и скотоводов
Северного Причерноморья (V тыс. до н.э.-V век н.э.).
Материалы III международной конференции. Тирасполь.
Васильев И.Б.,
1999. Расцвет энеолитических культур в Волго-Уральской
C. 35. лесостепи
// Комплексные общества Центральной Евразии в II-I тыс.
до н.э. Челябинск-Аркаим.
Васильев И.Б.,
2002. Некоторые проблемы изучения хвалынской энеолитической
культуры //Известия Самарского научного центра РАН.
Спец. вып. Самара,
Джапаридзе
О.М., 1989. На заре этнокультурной истории Кавказа.
Тбилиси. Т V.
Есипенко А.Л.,
1957. Раннетрипольское поселение Александровка (по материалам
разведок и раскопок 1949-1951 гг.) // МАСП, Вып.1.
Збенович В.И.,
Рындина Н.Б., 1981. Раскопки раннетрипольского поселения
на Днестре // АО 1980.
Клочко B.I.,
Манічев B.I, 2002. Давня металургія: методи, досягнення
i перспективи досліджень // Сучасні проблеми археології.
К.
Круглов А.П.,
Пиотровский Б.Б., Подгаецкий Г.В., 1941. Могильник в
г. Нальчике // МИА № 3.
Крупнов Е.Н.,
1950. Археологические исследования в Кабарде в 1948г.
// Ученые записки. Том 5. Нальчик.
Манько В.А.,
Телиженко С.А., 2002. Мезолит, неолит и энеолит Подонечья.
Каталог радиокарбонных дат. Луганск. Шлях.
Массон В.М.,
1989. Первые цивилизации. Л., Наука.
Менабде М.В.,
Кигурадзе Т.В., Гоцадзе К.М., 1980. Результаты работ
Квемо-Картлийской археологической экспедиции (1978-1979гг.)
Резюме // Археологические экспедиции Государственною
музея Грузии. Вып. VII. Тбилиси.
Мовша Т.Г.,
1998. Зв'язки Трипілля-Кукутені зі степовими енеолітичними
культурами (до проблеми індоєвропеїзації Європи) //
Записки наукового товариства імені Шевченка. Том CCXXXV.
Праці Археолопчної комісії .Львів
Мунчаев P.M.,
1975. Кавказ на заре бронзового века. М., Наука.
Мунчаев Р.М.,Мерперт
Н.Я., 1981. Раннеземледельческие поселения Северной
Месопотамии. М., Наука.
Нариманов И.Г.,
1987. Культура древнейшего земледельческо-скотоводческого
населения Азербайджана. Баку-Элм.
Нехаев А.А.,
1992. Домайкопская культура Северного Кавказа // Археологические
вести. № I, С-Пб.
Нечитайло А.Л.,
1996. Европейская степная общность в эпоху энеолита
// РА, №.4
С.
36. Нечитайло А.Л., Козюменко Є.B., Жеребілов
C.Є., 2000. Нові пам'ятки доби енеоліту на Дону // Археологія,
№3.
Перницка Э.,
2002. Ранняя металлургия и торговля металлами в медном
веке на юго-востоке Европы // Древнейшие этапы горного
дела и металлургии в Северной Евразии: Каргалинский
комплекс. Материалы симпозиума. М.
Рассамакін
Ю.Я., Будников О.Б., 1993. Проблеми раннього степового
енеоліту у cвітлi вивчення нових пам'яток //Археологія,
№3.
Романовская
М.А., 1982. Об одном погребении эпохи ранней бронзы
//Волго-Уральская степь в эпоху раннего металла. Куйбышев.
Рындина Н.В.,
1998. Древнейшее металлообрабатывающее производство
Юго-Восточной Европы. М.
Сайко Э.В.,
1990. Специализированные производства в развитии обществ
раннеземледельческих культур. М., Наука.
Селимханов
И.Р., 1986, Разработка проблем истории металлов и металлургии
Древнего Азербайджана. Дисс. докт. ист. наук. М.
Сохацький М.,
1993. Археологічні роботи Борщівського краєзнавчого
музею у 1991-1993 pp. // Літопис Борщівщири.Вип.З. Борщів.
Телегін Д.Я.,
1968. Дніпро-донецька культура. К., Наук, думка.
Телегин Д.Я.,
1991. Неолитические могильники Мариупольского типа.
К,
Телегин Д.Я.
Титова Е.Н., 1998. Поселения Днепро-донецкой этно-культурной
общности эпохи неолита. К., Наукова думка.
Черных Е.Н.,
1966. Первые спектральные исследования меди днепро-донецкой
культуры// КСИА, №106
Черных Е.Н.,
1974. Об основных этапах древнейшей металлургии меди
на территории Болгарии (IV - начало I тыс. до н.э.)
// Thracia.III. Serdicae
Черных Е.Н.,
1978. Горное дело и металлургия древнейшей Болгарии.
София.
Черных Е.Н.,
1978а. Металлургические провинции и периодизация эпохи
раннего металла на территории СССР // СА№4.
Черных Л.А.,
2002. Проблемы изучения металлопроизводства степных
культур Украины (эпоха энеолита - средней бронзы ) //
Сучасні проблеми археології. Київ.
Cambel H.,
Braidwood R.J., 1970. An early Farming village in Turkey
// Scienthifie American. 222. №3.
С.
37. Cernych E.N., 1991. Frtihestes Kupfer
in der Steppen - und Waldsteppenkulturen Osteuropas
// Die Kupferzeit als historische Epoche. Bonn. T.I.
Coghlan H.H.,
1951. Notes on the Prehistoric Metallurgy of Copper
and Bronze in the Old World. Oxford.
Klochko V.I.,
Manichev V.I., Kvasnitsa V.N., Kozak S.A., Demchenko
L. V., Sokhatskiy M.P., 2000. Issues Concensing Tripolve
metallurgy and and the virgin Copper of Volhynia//Baltic-Pontic
Studies, volume, 9.
