На огромной
территории, протянувшейся в широтном направлении от
Урала и до Днепра, а меридианально от Средней Волги
и вплоть до Предкавказья, в позднем бронзовом веке проживало
население срубной культурно-исторической общности. Население
срубной общности, как и родственное алакульское, в этнокультурном
плане уже традиционно атрибутируется исследователями
как индоиранское. Одной из наиболее сложных проблем
является реконструкция мировоззренческих и идеологических
представлений древних индоиранских племен. Анализ широкого
круга хорошо документированных археологических источников
с привлечением ведических и авестийских текстов, данных
этнографии, лингвистики и семиотики позволяет сделать
вывод о существовании у населения срубной культурно-исторической
общности змеиного культа. Хотя этот культ и не являлся
основным, его проявления достаточно разнообразны. Он
связан как с погребально-поминальной практикой, миром
мертвых, так и с повседневной жизнью древнего населения,
миром живых. Разнообразие связей объясняется многозначностью
символики образа змеи у всех древних народов. Охарактеризуем
набор археологических артефактов, отражающих змеиный
культ. Во-первых, это находки как целых скелетов змей,
так и отдельных их костей в погребениях и на поселениях,
во-вторых, изображения змей на керамических сосудах
и других предметах и, в-третьих, находки предметов,
передающих внешний облик змей или каким-либо образом
связанных с культом змеи. Такие находки были зафиксированы
как по отдельности, так и в сочетании друг с другом.
Несомненную
связь с погребальным обрядом имеют находки змеиных костей
в срубных захоронениях, хотя, в зависимости от местоположения
змеиных костей в погребении и условий находки, возможно
несколько различных объяснений факта помещения их в
могилу. Находки костей змей с пропилами, отверстиями
делают вероятным их ритуальное использование в виде
ожерелий, амулетов. Находки в погребениях 1-3 (и более)
змеиных скелетов могут быть связаны с исполнением нетрадиционного
погребального ритуала, например, по отношению к жрецу-магу,
заклинателю против змей (одна из низших категорий служителей
культа, канонические тексты которых позднее были собраны
воедино в "Атхарваведе"). Естественно, в каждом
конкретном случае следует учитывать данные погребального
обряда (расположение захоронения в пределах площадки
погребального комплекса, наличие подсыпок, параметры
могильной ямы, над - и внутримогильное оформление погребальной
камеры и т.п.), наличие и характер инвентаря.
На посуде срубной
культуры, как и на более ранней синташтинской, петровской
и покровской керамике, зафиксированы изображения пресмыкающихся.
В известной мере стилизованными изображениями змей являются
также такие элементы геометрического орнамента как горизонтальный
и вертикальный зигзаг, иногда волна.
Из инвентаря
срубной культуры обратим свое внимание прежде всего
на бронзовые височные подвески в полтора оборота, многие
из которых плакированы золотой фольгой, украшены поперечными
насечками, бугорками или выпуклинами, что имитирует
кожу и орнаменты на теле змеи (Рис.1). Множество таких
подвесок имеют расширенные лопасти, что, вкупе с орнаментацией,
создает образ змеи (часто кобры).
Стр. 93.
Рис. 1. 1,2 - Алексеевна 3/4;
3 - Пролетарка II I/I; 4,5 - Свердлова IV 1/5; 6 - Ченин
3/2; 7 - Ченин 5/3
Показательны в этом отношении подвески
из Алексеевского и II Пролетарского могильников в Западном
Оренбуржье. Некоторое разнообразие в типе заготовок
(желобчатая пластина, проволока и дрот различного сечения)
и характере оформления подвесок, возможно, объясняются
не только самим материалом, стандартами и вкусом конкретного
мастера, но и разнообразием существовавших в эпоху поздней
бронзы пресмыкающихся. Вероятнее всего, что височные
подвески, являвшиеся стандартными женскими украшениями
в срубно-алакульском мире, символизировали собой змей.
Атрибуция данных изделий только в качестве украшений
(своеобразных этнографических C.
94. индикаторов) не исчерпывает их семантическую
нагрузку. Металлические височные подвески срубно-алакульского
(индоиранского) блока культур, видимо, выступали еще
как женские апотропеи, своеобразные амулеты, обереги
"фаллического" свойства [Халяпин, Богданов,
1999].
В древности
существовали представления, отражающие разнообразные
связи змеиного, лунного и фаллического культов, а также
культа плодородия. В шумерском пантеоне, например, бог
луны Син выступал в образе рогатого змея и связывался
с фаллической символикой. Известны образы божественного
пернатого змея Кетцаль-коатля у американских индейцев,
Великого Дракона у народов Дальнего Востока, Змея Горыныча
у восточных славян и т.д. Образ "великого рогатого
змея", связанный с лунной и фаллической символикой,
является общеиндоевропейским и, возможно, восходит еще
к ностратической эпохе. Вероятно, в срубно-алакульское
время он проявлялся уже на уровне архетипа.
Из истории
и этнографии известно, что у разных народов зачастую
отношение к змеиным культам было двойственным, так как
они олицетворяли и светлые, и темные, что бывало чаще,
силы. В индоиранской мифологии одно из центральных мест
занимает миф о праведном убийстве богом грозы и войны
Индрой демонического змея (дракона) Вритры. Бог Индра
побеждает Вритру с помощью оружия ваджры, которое идентифицируется
как булава [Федоров, 1994]. Отличной иллюстрацией этого
змееборческого мифа является серия захоронений (катакомбных,
срубных и т.д.), в которых погребенные держат в руках
булавы, как-бы нанося удары по лежащей рядом змее. В
этих погребениях змеиные скелеты находятся около наверший
булав. Негативное, с опаской, отношение к пресмыкающимся
выражено в многочисленных ведических заговорах и заклинаниях
[Ригведа I, 191; Атхарваведа II, 31; 32; V, 13; 23;
VI, 12; 56; 100; VII, 56; 88 и т.д.]. С другой стороны
существовала вера в божественный род змей, который почитали.
Такой биполярный подход, например, хорошо демонстрирует
один из заговоров Атхарваведы (X, 4), который, согласно
традиции, обращен к Такшаке, царю божественного рода
змей. У многих народов многозначный образ змеи также
являлся символом мудрости, выступал носителем сокровенного
знания. Позднее у иранцев-зороастрийцев уже всех насекомых
и пресмыкающихся причисляли к храфстра, вредным существам
мира зла, уничтожение которых считалось богоугодным
делом.
